Ковалевский Павел Иванович (1850-1930), психолог, религиозный деятель, эмигрант. Родился в 1850 г. в Харькове в семье священника. Окончил Екатеринославскую духовную семинарию и медицинский факультет Харьковского университета. Профессор психиатрии (1879-1894). Ректор Варшавского университета (1894). Заслуженный профессор. Был старшиной Русского национального клуба и членом совета Русского национального союза. Накануне революции в течение 2-х лет читал курс судебной психологии на юридическом факультете Петроградского университета. После революции был мобилизован в Красную армию главным врачом военного отряда, затем до 1924 г. работал главным врачом психиатрического и нервного отделения Николаевского госпиталя в Петрограде. В декабре 1924 г. получил разрешение на выезд за границу. В эмиграции в Бельгии (ок.1925). Проживал в г. Спа (Бельгия). В 1925 г. обращался к митрополиту Евлогию (Георгиевскому) с предложением прочитать курс психологии в Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже, однако преподавать в Свято-Сергиевском институте П. И. Ковалевскому, по-видимому, не пришлось. Скончался в 1930 г. в Бельгии.

Эта биографическая справка составлена по источникам:

Русские писатели эмиграции: Биографические сведения и библиография их книг по богословию, религиозной философии, церковной истории и православной культуре: 1921-1972 / Составитель Н. М. Зернов.- Boston: G. K. Hall & Co., 1973.
Письмо П. И. Ковалевского митрополиту Евлогию (Георгиевскому) от 5/19 апреля 1925 г. - ГАРФ. Ф. Р-5919. Фонд митрополита Евлогия (Георгиевского). Оп. 1. Д. 66.

Перепечатывается с сайта: http://zarubezhje.narod.ru/kl/k_014.htm

Ковалевский Павел Иванович (1849-1923), психиатр, публицист, идеолог русского национализма. Основатель первого русского психиатрического журнала. Профессор. Член Русского собрания. Член Всероссийского национального союза.

Проф. Ковалевский дал одну из наиболее исчерпывающих формулировок национализма: «В широком смысле национализм, - писал он, - духовное веяние, течение, направленное в данном народе, имеющее целью и задачею поднятие и совершенствование блага данной нации. Это будет национализм массовый, партийный… Но есть национализм и личный, индивидуальный, присущий природе каждого человека. Личный индивидуальный национализм - проявление уважения, любви и преданности до самопожертвования в настоящем, почтение и преклонение пред прошлым и желание благоденствия, славы и успеха в будущем той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит… Национализм может проявляться двояко: в форме национального чувства и в форме национального сознания. Национальное чувство есть прирожденное свойство человеческого духа, присущее каждому человеку от рождения и состоящее в инстинктивной необъяснимой животной любви к данному народу, к данной местности… Национальное сознание есть выражение определенно выраженного воззрения о любви к родине, ее славе, ее чести, величию и силе».

Исследуя национальную психологию русского народа, Ковалевский очень точно давал определения нации, национализму, национальному чувству и национальному самосознанию - понятиям столь существенным для общего мировоззрения.

«Нация - большая группа людей, объединенных между собою единством происхождения, - единством исторических судеб и борьбы за существование, - единством физических и душевных качеств, - единством культуры, - единством веры, - единством языка и территории…

Национализм - это проявление уважения, любви и преданности, до самопожертвования, в настоящем, - почтения и преклонения перед прошлым и желание благоденствия, славы, мощи и успеха в будущем - той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит…

Национальное чувство есть прирожденная принадлежность физической и душевной организации. Оно инстинктивно. Оно обязательно. Национальное чувство прирожденно нам так же, как и все другие чувствования: любви к родителям, любви к детям, голода, жажды и т. д…

Национальное самосознание есть акт мышления, в силу которого данная личность признает себя частью целого, идет под защиту и несет себя само на защиту своего родного целого, своей нации».

Господство русской нации в Российской империи Ковалевский выводил из права принесенных жертв, права пролитой крови за отечество. «Наши права на обладание этим государством, - писал Ковалевский, - есть права крови, вытекающие из крови, пролитой нашими предками, - права имущественные, вытекающие из затрат наших предков, проценты на которые нам приходится платить и поныне, - права исторических судеб родины, обязующие нас хранить целыми и невредимыми завоеванное предками».

По поводу панславистских идей, широко распространенных и обсуждавшихся в русском обществе 1910-х, Ковалевский писал следующее: «Союз славян мыслим, если Россия станет во главе его, - если русский язык станет общеславянским языком, - если русское дело станет общеславянским делом, - если не только Россия будет для славян, но и славяне для России».

Смолин М.

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

В судьбе профессора Павла Ивановича Ковалевского тесно переплетаются наука, общественная деятельность и политическая публицистика.

Павел Иванович Ковалевский родился в 1849 году (по другим данным - в 1850) в городе Петропавловске Павлоградского уезда Екатеринославской губернии в семье священника. Окончил духовное училище, а затем Екатеринославскую духовную семинарию. Страсть к естественным наукам побудила его избрать иной путь. В 1874 он окончил медицинский факультет Харьковского университета. В 1877 после защиты диссертации он стал доцентом, а в 1884 - профессором кафедры психиатрии этого университета. В 1889 Ковалевский - декан медицинского факультета. В 1982 он назначается на должность ректора Варшавского университета. После тяжелой болезни в 1897 году Ковалевский вынужден оставить этот пост.

В дальнейшем профессор Ковалевский занимается издательской и научной деятельностью, а также участвует в работе ряда общественных организаций. Он издавал научные журналы, переводил труды зарубежных психиатров. Усилиями Ковалевского состоялся первый российский съезд психиатров и невропатологов. Он участвует в работе Института братьев милосердия, Комитет Красного Креста, а также становится старшиной Русского национального клуба и членом совета Русского национального союза. Кроме того, дачное владение Ковалевского под Новороссийском стало известным как образцовое винодельческое хозяйство.

Среди книг Ковалевского известны его профессиональные труды: "Руководство к правильному уходу за душевными больными", "Судебная психиатрия", "Судебно-психиатрические анализы", "Душевные болезни для врачей и юристов", "Психология пола", "Гигиена и лечение душевных и нервных болезней", "Основы механизма душевной деятельности", "Учебник психиатрии для студентов", "Сифилис мозга и его лечение", "Пуэрперальные психозы", "Мигрень и её лечение". Не менее известны исторические труды Ковалевского: "Народы Кавказа", "Завоевание Кавказа Россией", "История Малороссии", "История России с национальной точки зрения", "Психиатрические эскизы из истории". Роль Ковалевского как идеолога русского национализма только сегодня становится известной в русском общественном движении. Этому способствует публикация его трудов "Основы русского национализма", "Психология русской нации", "Национализм и национальное воспитание в России", почти век остававшихся в забвении.

После революции пожилой профессор мобилизован в Красную армию главным врачом военного отряда. Затем до 1924 г. (по другим данным - до 1923) работал врачом психиатрического и нервного отделения Николаевского госпиталя в Петрограде. Ковалевский первым определил прогрессивный паралич у Ленина. Этот момент стал переломным в его судьбе. До сих пор не ясно, стал ли Ковалевский жертвой, принесенной большевиками, чтобы скрыть диагноз, или все же смог выехать за границу в 1925 году и окончил свои годы в Бельгии в 1930.

Книга П.И.Ковалевского "Национализм и национальное воспитание в России" относится к разряду тех, которые не утрачивают свою актуальность многие десятилетия. Точно так же, как мы открываем сегодня философские труды других русских мыслителей начала и первой половины ХХ века - тех, кто основал русскую традицию социальной философии и удержал ее от небытия.

Профессор Ковалевский составил в 1912 году труд о нации, который не только находится в контексте самых острых современных проблем, но и является "классическим", образцовым для современной политической науки, которая только еще подбирается к понятию "нация" и робко применяет ее к России. Власть в лице своих первых лиц уже научилась произносить слово "нация", но до сих пор находится в неведении, что сие слово означает. Придворная политическая наука доказывает, что никакой нации нет, что это просто иное звучание слова "государство". Она взывает к власти: "Забыть нацию!". Но русская политическая наука уже освоила наследие своих предшественников, в ряду которых П.И.Ковалевский занимает одно из достойнейших мест.

Нельзя сказать, что у П.И.Ковалевского понятие "нация" обретает свою полноту и ясность в том виде, в котором это необходимо сегодня. Но он делает главное: говорит о нации не как о позднем историческом явлении, а как о явлении исконном. Эта трактовка глубоко отличается от либеральной, которая полагает социальное явление существующим только когда оно названо. Нет, нация в русской истории существовала с момента рождения. Вопрос лишь в том, чем ранняя форма отличается от зрелой.

Ковалевский рассматривает нацию как явление общности языка, веры и судьбы. А таковая общность у русских складывается к концу IX века. И пусть иго ставило под вопрос суверенитет русской нации, а Смутное время грозило полным устранением русского государства из истории, русская нация возродилась в начале XVII века и заняла ведущее положение среди самых выдающихся наций мира.

Надо различать, пишет Ковалевский, бытие нации и ее становление. Также следует видеть и историческую обусловленность черт нации. Проблема русской нации начала ХХ века, которую рельефно описывает мыслитель, состояла в таком переустройстве жизни, которое требовало личного достоинства гражданина и проникновение патриотизма во все поры общества не только в годы нашествий, но и в повседневной жизни.

Русские, следуя привитым им православием семейным формам солидарности и любви к истине, должны были дойти до солидарности общегосударственной, национальной и до истины социальной - до понимания жизни общества в его современных формах. Это означало углубление понятия нации и понимания национальной принадлежности - выход за пределы сельской и приходской общины и утверждения надклассовой солидарности в городской жизни, в университетах, в печати, в массовой всенародной армии.

Русские должны были в начале ХХ века освоить пространство духовной борьбы. Это ясно понимал профессор Ковалевский и другие русские мыслители-националисты. Увы, исторические обстоятельства и козни врагов русского народа не дали русской нации шанса войти в зрелые формы и бросили ее по ложному пути коммунистического строительства. В тяжкой борьбе против марксистского космополитизма русские смогли собраться в нацию накануне Великой отечественной войны и победить в ней. Но подорванные силы столкнулись с новой манипуляцией. Русским не давали возродиться как нации, и вплоть до нашего времени национальное строительство происходит вопреки власти, оставшейся сугубо антинациональной.

До сих пор гражданственность и национальность действуют порознь. Более того, гражданственность становится более безнациональной с повышением уровня образования. Образование, каким оно существует последние полвека в России, создает для гражданина больше поводов, чтобы клеветать на Россию, чем гордиться ею. Аналогичные явления видел в начале ХХ века и профессор Ковалевский, который указывал, что "школа убила Бога, убила национальность, убила государственность, убила общество, убила семью, убила человека". Как и в наше время, либеральное образование создавало из детей космополитов, как и в наше время роль учительства, разложившегося профессионально и нравственно еще на студенческой скамье, чрезвычайно велика в разрушении нации и государства.

Русский национализм - спасительное средство воссоединения национальности и гражданственности, средство становления современной политической нации, в котором патриотизм должен уступить место русскому национализму, а местнический «национализм» нерусских коренных народов России - перерасти в российский патриотизм. Для существования России важно общегражданское понимание, что Россия создана русскими людьми, и русский национализм - это национализм великой нации, который, конечно, должен воспитываться и восходить к высшим формам, изживая темную народную стихию. Другие национализмы в России могут быть достойны уважения, если сочетаются с лояльностью и верностью государству Российскому. Отсюда возникает формула и иерархия империи, которая есть союз дружественных национализмов при первенстве, лидерстве и покровительстве со стороны русских националистов. Не только российская, но и славянская общность может существовать только при русском лидерстве. Ибо для мира и мировой истории славянство воспринимается только через русских и русскую историю.

Либеральный расизм требует разорвать это русское единство, добиваясь деградации ясного русского мировоззрения и сведения его к диким фобиям. Русский национализм противопоставляет гнусным затеям либералов русскую солидарность, которая втягивает в свою орбиту всех патриотов России - пусть даже и нерусских по крови.

"Россия для русских" - эта формула Александра III в трудах профессора Ковалевского раскрывается и обосновывается. К огорчению клеветников, ищущих повода обвинить русское национальное движение во всех грехах, "Россия для русских" выступает как самая перспективная формула государственности не только для самих русских (мы разделяем уверенность П.И.Ковалевского, что русские - это триединство великороссов, малороссов и белорусов), но и для нерусских народов России, связанных с русскими общей судьбой. Ковалевский прекрасно видел многообразие "русскости", которое сегодня мы подчас перестаем замечать, сводя русское исключительно к родовым признакам. В "русскости" есть единство в православной вере, есть единство в памяти о величии России, есть единство в русском языке и русской культуре, в любви к Отечеству, есть связь русских в пространстве Русского мира - не только обладателей гражданства Российской Федерации, но и соотечественников.

Для профессора Ковалевского не было иной формулы Русской идеи, кроме Православия, Самодержавия и Народности. Принимая урок интеллектуальной честности и ученой глубины от выдающегося мыслителя и крупнейшего русского ученого, мы должны усвоить эту формулу и проникнуться ею до самой глубины души. Чтобы спасти Россию от небытия, подступившего столь близко, что многих скорая гибель Отечества и растворение русского народа в волнах миграции уже не удивляет и не пугает. Мы же должны бояться исключительно этого - гибели своей Родины, угасания русского рода. В Русской идее русских мыслителей начала ХХ века мы имеем развернутую идеологическую доктрину, с которой мы спасем Россию и продолжим свой род до конца времен.

Предисловие к переизданию книги П.И.Ковалевского

Перепечатывается с сайта: http://www.savelev.ru

Обложка книги П.И.Ковалевского.

Сочинения:

П.И.Ковалевский. Сифилис мозга. 1890.

П.И.Ковалевский. Мигрень. 1893.

П.И.Ковалевский. Судебная психиатрия. 1896.

П.И.Ковалевский. Национализм и национальное воспитание в России: В 2 частях. - СПб., 1912. 394 с. (Книга выдержала несколько изданий, в том числе - Нью-Йорк, 1922).

П.И.Ковалевский. Основы механизма душевной деятельности.

П.И.Ковалевский. Основы психологии человека.

П.И.Ковалевский. Психология женщины.

П.И.Ковалевский. Психология преступника (Имеется также французское издание).

П.И.Ковалевский. Наука, Христос и Его учение. - Брюссель, 1928. 146 с.

П.И.Ковалевский. Иоанн Грозный. //СПб.: типография М.И. Акинфьева, 1901.

П.И.Ковалевский. «Основы русского национализма»;

П.И.Ковалевский. «Психология русской нации».

Литература:

Спекторский Е., Давац В. Материалы для библиографии русских научных трудов за рубежом. - Белград: Т. I. 1931 (2-ое издание - 1972 г.).

Здесь читайте:

Погромы еврейские , организация которых приписывается черносотенцам.

Сокращения (в том числе краткая расшифровка аббревиатур).

Профессор Павел Иванович Ковалевский (1849–1931) - известный отечественный учёный, психиатр, психолог, публицист, идеолог русского национализма, общественный деятель, длительно работавший одно время на Сабуровой даче - бывший сабурянин, принадлежавший к плеяде врачей-интеллигентов, сформировавшейся в последней трети XIX века и много сделавшей для становления отечественной психиатрии, в т. ч. и для харьковской психиатрической школы. П. И. Ковалевский - доктор медицины, профессор, основатель первого русского психиатрического журнала «Архив психиатрии, неврологии и судебной психопатологии», автор оригинальной концепции о роли кровообращения и обмена веществ в центральной нервной системе, первого отечественного руководства по психиатрии, организатор при Киевском университете первой в Украине самостоятельной кафедры психиатрии и одной из первых экспериментально-психологических лабораторий, член Русского Собрания, Всероссийского национального клуба и Всероссийского национального союза. Павел Иванович был одним из ведущих отечественных психиатров начала XX века, его по праву называли лучшим столичным психиатром и даже «отцом русской психиатрии» .

Имя Павла Ивановича сегодня ещё малоизвестно. Знают о нём, как правило, лишь историки медицины, ибо П. И. Ковалевский был одним из ведущих русских психиатров начала XX века, и немногочисленные знатоки идеологии русского национализма, поскольку П. И. Ковалевский по праву считался идеологом этого направления русской мысли, деятельно принимавшим участие в таких организациях как Всероссийский национальный клуб и Всероссийский национальный союз 1 . До революции в правых кругах его имя было не менее известным, чем недавно возвращённое имя крупного публициста-националиста М. О. Меньшикова. Однако в последующее семидесятилетие советской власти имена эти были сознательно преданы забвению. Понемногу труды мыслителей-патриотов начинают переиздаваться, а их авторам посвящаются специальные исследования. Но в отличие от М. О. Меньшикова, о котором написана уже целая монография, Павлу Ивановичу повезло меньше - политическая биография этого видного идеолога русской национальной мысли, поверхностно отражённая в нескольких посвящённых ему небольших статьях, по сути остаётся неизвестной .

П. И. Ковалевский родился в 1849 году (по другим данным - в 1850) в местечке Петропавловка Павлоградского уезда Екатеринославской губернии (ныне посёлок городского типа Днепропетровской области Украины) в семье священника. На шестой неделе жизни, лишившись отца, Павел рос вместе с братом, двумя сёстрами и овдовевшей матерью в крайне стеснённых материальных условиях - основным источником существования семьи Ковалевских была десятирублёвая годовая пенсия. В девятилетнем возрасте, следуя семейной традиции, мальчик полупансионером был определён в духовное училище, в старших классах которого посредством репетиторства «не только зарабатывал на себя, но и уделял из этого кое-что для домашнего обихода» .

Успешно завершив обучение в училище, П. И. Ковалевский поступил в Екатеринославскую духовную семинарию, которую в 1869 году окончил первым учеником. Однако, будучи горячо увлечённым естествознанием, юноша не пошёл по духовной стезе, а решил продолжить своё образование на медицинском факультете Харьковского университета.

В 1869 году П. И. Ковалевский поступает на медицинский факультет Харьковского университета. Уже со второго курса он занимается научными исследованиями в лаборатории кафедры общей патологии, руководимой И. Н. Оболенским. Наибольшее внимание будущий врач уделяет нервным и психическим заболеваниям. Окончив с отличием в 1874 году университет и получив степень лекаря и звание уездного врача, П. И. Ковалевский, ввиду проявленных способностей, был оставлен на факультете для подготовки докторской диссертации по психиатрии, которую вскоре успешно защитил на тему «Об изменении чувствительности кожи у меланхоликов» в 1877 году.

Павел Иванович, стремясь основательно изучить современные методы лечения душевных болезней, неоднократно выезжал за рубеж, работал в Казани у профессора А. У. Фрезе, который получил подготовку у тех же учителей, что и С. С. Корсаков (после выхода в отставку А. У. Фрезе кафедру психиатрии в Казани занял В. М. Бехтерев).

При этом теоретическая работа П. И. Ковалевского тесно переплеталась с практической. Свои научные исследования молодой учёный совмещал с работой сверхштатного ординатора отделения душевнобольных Харьковской губернской земской больницы (Сабуровой дачи). Здесь уместно отметить, что до вмешательства Павла Ивановича, потрясённого до глубины души увиденным в сумасшедшем доме, в сложившуюся систему отношения к душевнобольным их положение было весьма тягостным. Вот как описывает его современник: «Над несчастными был поставлен надзиратель, вооружённый плетью. При всяком непокорстве заслуживший получал напоминание о соблюдении приличия полновесным ударом плети. Если плеть не оказывала должного воздействия, безумного приковывали на цепь, и если это не унимало буяна, его заковывали просто-напросто в кандалы!» .

П. И. Ковалевский смело выступил в защиту душевнобольных, предложив целый ряд мер по реорганизации заведения (новаторством была воплощённая им идея создания мастерских для душевнобольных и приобщение их к физическому труду). Благодаря его трудам и трудам его учеников тягостному положению пациентов заведения пришёл конец - цепи и кандалы исчезли, а умалишённые получили право считаться больными.

После защиты докторской диссертации Павел Иванович последовательно состоял приват-доцентом (1877), доцентом (1878), экстраординарным (1884) и ординарным (1888) профессором кафедры психиатрии Харьковского университета, являлся инициатором проведения Первого съезда психиатров и невропатологов России (1887) .

В 1877 году была организована первая самостоятельная кафедра психиатрии и неврологии в Украине в Харьковском университете, которую возглавил приват-доцент П. И. Ковалевский, ученик А. У. Фрезе, начавший свою научную деятельность на Сабуровой даче. Клинические демонстрации производились в начале в Харьковской губернской земской больнице (Сабурова дача), а впоследствии в лечебнице И. Я. Платонова, где была организована лаборатория и создано, в пределах возможного, всё необходимое для наиболее успешного преподавания в связи с тем, что Сабурова дача находилась за пределами Харькова и туда не было мощёной дороги.

В 1889 году П. И. Ковалевский был назначен деканом медицинского факультета Харьковского университета, а затем ректором Варшавского университета (1892–1897). К сожалению, тяжёлая болезнь, перенесённая летом 1896 года, заставила его покинуть университет. С 1903 по 1906 годы - заведующей кафедрой психиатрии Казанского университета, после чего читал курс судебной психопатологии на юридическом факультете Петербургского университета и работал старшим врачом психиатрического отделения Николаевского военного госпиталя в Петербурге - передового медицинского учреждения того времени. В это время Павел Иванович продолжал издавать журналы, занимался переводами трудов зарубежных психиатров Ф. Пинеля, Т. Мейнерта, К. Вернике и других, принимая деятельное участие в работе ряда общественных организаций (Институт братьев милосердия, Комитет Красного Креста и др.).

Осуществление назревших в психиатрии нововведений, привлечение к ним широкого общественного внимания породили необходимость создания в России специального печатного органа. В 1893 году П. И. Ковалевский стал основателем и редактором первого психиатрического журнала на русском языке, названного «Архивом психиатрии, неврологии и судебной психопатологии» (журнал прекратил своё существование в 1896 году). Название издания отражало разносторонние стремления редактора, объявившего, что журнал «будет преследовать изучение ненормальностей в нервной жизни человека, болезней, преступлений, условий их развития и средств к их искоренению». Им выпущен целый ряд иностранных монографий и руководств по наиболее важным вопросам психоневрологии. Ему обязаны отечественные психиатры знакомством с клиническими лекциями Т. Мейнерта, идеи которого были особенно близки П. И. Ковалевскому, изданы были лекции J. M. Charcot, книги W. R. Gowers, O. L. Bienswanger, Ch. Richet и др. Кроме этого, он выпускал «Журнал медицины и гигиены», «Русский медицинский вестник», «Вестник идиотии и эпилепсии», «Вестник душевных болезней», а также в течение 15 лет являлся соредактором выходившего в Германии европейского психиатрического журнала . Павла Ивановича по праву называли лучшим столичным психиатром и даже «отцом русской психиатрии» - он автор большого количества научных работ по различным вопросам психиатрии, в т. ч. и судебной психиатрии, психологии, неврологии и большого числа переводов трудов зарубежных психиатров.

В своих научных исследованиях Павел Иванович, опираясь на анатомо-физиологические знания того времени, в частности, на рефлекторную теорию И. М. Сеченова, развивал материалистические представления о сущности психических явлений в норме и патологии. Он создал оригинальную концепцию о роли кровообращения и обмена веществ в ЦНС, считая, что в основе всякого душевного заболевания лежит нарушение питания нервных элементов и что от длительности этого нарушения зависит степень их анатомического разрушения. В этиологии психозов большое значение П.И. Ковалевский придавал сочетанию наследственных факторов с вызывающими болезнь внешними агентами как соматогенного, так и психогенного характера. Ряд его работ посвящён изучению сифилитических поражений нервной системы, вопросам судебной психиатрии, невропатологии детского возраста и др. Павел Иванович создал классификацию психических заболеваний, где за основу деления взял преобладание расстройств в той или другой области душевной деятельности.

За свою полувековую врачебную деятельность П. И. Ковалевский написал свыше 300 книг, брошюр, журнальных статей по различным вопросам психиатрии, невропатологии и психологии. В их числе книги «Психиатрия», «Общая психопатология», «Руководство к правильному уходу за душевными больными», «Судебная психиатрия», «Судебно-психиатрические анализы» (3 издания), «Первичное помешательство», «Душевные болезни для врачей и юристов», «Психология пола», «Психология женщины», «Вырождение и возрождение. Преступник и борьба с преступностью: Социально-психологические эскизы», «Психология преступника» (имеется также французское издание), «Гигиена и лечение душевных и нервных болезней», «Основы механизма душевной деятельности», «Основы психологии человека», «Пьянство, его причины и лечение», «Учебник психиатрии для студентов» (4 издания), «Сифилис мозга и его лечение», «Пуэрперальные психозы», «Мигрень и её лечение». Профессор И. А. Полищук (1976) уместно подчёркивал, что Павел Иванович издал написанное им первое отечественное руководство по психиатрии .

Кроме научной и преподавательской деятельности, П. И. Ковалевский являлся активным участником национально-монархического движения. Некоторое время он состоял членом старейшей петербургской элитарной монархической организации «Русское Собрание», участвовал в деятельности возникшего на базе Собрания Русского окраинного общества, ставившего своей целью изучение национальных окраин Российской Империи и борьбу с окраинным сепаратизмом. С образованием в 1908 году Всероссийского национального союза (ВНС) Павел Иванович стал одним из его ведущих идеологов. Он также принимал активное участие в деятельности Всероссийского национального клуба (ВНК) - культурно-просветительской и политической организации, созданной для пропаганды идей русского национализма. В рамках ВНК П. И. Ковалевский неоднократно выступал с докладами, являлся членом редколлегии «Известий Всероссийского Национального Клуба», некоторое время состоял председателем издательской комиссии ВНК.

Согласно П. И. Ковалевскому, ВНС был призван «в массах тёмного народа подогреть национальное чувство» и «уничтожить развратный индифферентизм и денационализм» образованных классов. При этом состав ВНС виделся Павлу Ивановичу достаточно широким, хотя и не безграничным: «Национальная партия тогда только будет национальная, когда она будет народною. Она будет заключать в себе… интеллигенцию и народ - основу нации, - а также и другие национальности… за этой партией пойдут не только православные, но и католики, магометане, - и русские, и поляки, и армяне, и татары…» . Он также подчёркивал, что русский народ имеет право «гордиться нашей нацией внутри своего государства», «ибо мы смело можем сказать в глаза всем нашим подданным, что мы победили их, но не уничтожили. Мы сохранили их религию, их язык, их нравы и обычаи». Взгляд П. И. Ковалевского на революцию 1905 года также был весьма характерным: российская революция, подчёркивал он, «не русская, а инородческая, - потому что революция эта не что иное, как бунт инородчества… против России и русского народа» .

Вскоре П. И. Ковалевский зарекомендовал себя как признанный теоретик русского национализма, давший наиболее исчёрпывающие формулировки базовым понятиям данной идеологии. По его мнению, нация (из любви к которой собственно и вытекает здоровый национализм), есть явление общности языка, веры и судьбы. А таковая общность, считал учёный, складывается у русских уже к концу IX века. И хотя татарское иго ставило под вопрос суверенитет русской нации, а Смутное время грозило полным устранением русского государства, русская нация возродилась в начале XVII века и заняла ведущее положение среди самых выдающихся наций мира. При этом Павел Иванович подчёркивал, что необходимо различать бытие нации и её становление, видеть историческую обусловленность черт нации.

Таким образом, писал учёный, нация есть «определённая группа людей, объединённая единою территорией, единою верой, единым языком, едиными физическими и душевными свойствами, одною культурою и одними судьбами» . Впрочем, полагал П. И. Ковалевский, среди перечисленных условий, составляющих нацию, одни являются обязательными, а другие условными. Весьма характерно, что, как и многие националисты начала XX века Павел Иванович считал, что необязательными условиями формирования нации являются территория, религия и язык, в то время как физические и душевные свойства народа, его культуру и исторические судьбы он полагал за условия обязательные .

Что же касается такого понятия как «национальность», то оно трактовалось П. И. Ковалевским как «собрание свойств и качеств, присущих той или иной нации», и отличающих её от других наций . А вот определить соотношение между понятиями «нация» и «народ» П. И. Ковалевскому, к сожалению, толком так и не удалось. Как справедливо отмечает современный исследователь Д. А. Коцюбинский, трактовка, предложенная Павлом Ивановичем, была внутренне противоречивой и логически неудобоваримой. Согласно его интерпретации, «сущность и основу нации даёт именно народ, его масса, ибо интеллигенция и просвещённая часть русского народа более чем на половину состоит из инородцев не русской нации», поэтому характерные черты нации даёт простой народ, и если нация - это «военное учреждение», «мечом основанное и мечом живущее» из крестьян и солдат, то народ - это государство .

Как отмечает современный исследователь творчества П. И. Ковалевского, известный политик-патриот А. Н. Савельев, русский национализм по П. И. Ковалевскому - «спасительное средство воссоединения национальности и гражданственности, средство становления современной политической нации, в котором патриотизм должен уступить место русскому национализму, а местнический «национализм» нерусских коренных народов России - перерасти в российский патриотизм. Для существования России важно общегражданское понимание, что Россия создана русскими людьми, и русский национализм - это национализм великой нации, который, конечно, должен воспитываться и восходить к высшим формам, изживая тёмную народную стихию. Другие национализмы в России могут быть достойны уважения, если сочетаются с лояльностью и верностью государству Российскому. Отсюда возникает формула и иерархии империи, которая есть союз дружественных национализмов при первенстве, лидерстве и покровительстве со стороны русских националистов. Не только российская, но и славянская общность может существовать только при русском лидерстве. Ибо для мира и мировой истории славянство воспринимается только через русских и русскую историю… Русский национализм противопоставляет гнусным затеям либералов русскую солидарность, которая втягивает в свою орбиту всех патриотов России - пусть даже и нерусских по крови» .

«Национализм, - писал П. И. Ковалевский в одной из своих работ, - это проявление уважения, любви и преданности до самопожертвования, в настоящем - почтения и преклонения перед прошлым и желания благоденствия, славы, мощи и успеха в будущем - той нации, тому народу, к которому данный человек принадлежит» . А в книге «Значение национализма в современном движении балканских славян» (1913) он развивал понятие национализма следующим образом: «Национализм - это существо жизни нации - это проявление того внутреннего существа нации, в силу которого отдельные члены её тяготеют друг к другу, помогают друг другу, несут свою жизнь на пользу своей общины и живут её славой и величием» .

П. И. Ковалевский, говоря о национализме, отмечал, что последний состоит из национального самосознания и национального чувства . Под национальным чувством учёный понимал «бессознательное тяготение и сердечное влечение людей одной нации друг к другу», т. е. явление бессознательное, инстинктивное, а значит органическое. Национальное самосознание же, подчёркивал Павел Иванович, «есть акт мышления, в силу которого данная личность признаёт себя частью родного целого, идёт под его защиту и несёт себя самого на защиту своего родного, целого, своей нации». И если национальное чувство есть «проявление низшее, животное», то национальное самосознание - проявление «высшее, духовное интеллигентное» .

При этом, отдавая себе отчёт в том, что национализм как идеология был позаимствован с Запада (чего многие националисты и не скрывали, отмечая, что рост популярности национализма есть явление новейшего европейского развития), П. И. Ковалевский спешил, во избежание упрёков в «западничестве» и подражательности, оговориться, что у русского национализма есть своя специфика. Главное отличие русского национализма от его европейского «собрата» Павел Иванович видел в более активной роли правительства, руководимого П. А. Столыпиным, в деле развития и претворения в жизнь национальной идеи: «Великий национальный всполох» пошёл в России «не снизу вверх (т. е. как в Европе - выделено А. Ивановым ), а сверху вниз»; благодаря чему, писал П. И. Ковалевский, русский национализм следовало квалифицировать не как механически подражательное «западничество», но как «явление живое, естественное» . Доказывая «подлинную прогрессивность» национализма, Павел Иванович, тем не мене, подчёркивал, что национализм всё же является разновидностью консерватизма, но консерватизма «здорового», то есть обеспечивающего созидательную деятельность.

Детально разбирая в своих работах такие понятия, как «национализм», «нация», «национальное чувство», «национальное самосознание», П. И. Ковалевский не мог не остановится и на поносимом уже тогда «прогрессивной общественностью» словосочетании «русские националисты».

«Русские националисты» - людоеды… так говорят инородцы, ненавидящие Россию и желающие ей зла. Так говорят и некоторые русские или продавшие свою душу врагам отечества или люди необразованные, глупые» - писал Павел Иванович в одной из самых известных своих работ «Русский национализм и национальное воспитание» . «Русские националисты» - люди, в действительности всей душой любящие свою родину и свою нацию, уважающие её прошлое и желающие ей славы, мощи и величия в будущем». При этом, отмечал далее П. И. Ковалевский, «таковыми были чисто русские и русские из инородцев, как Цицианов, Чавчавадзе и многие другие. Они отдавали всецело свою жизнь на служение родине и безраздельно принадлежали ей. Но зато только такие русские и имеют право называться русскими, сынами Великой России и пользоваться всеми правами русских граждан. Те из русских, кои осмеливаются злословить свою мать Россию, кои желают ей зла, кои решаются, живя в ней действовать во вред ей - это уже не русские. Это - враги России … Россия - для русских - в самом широком смысле слова» .

Отстаивая далее преимущественные права русских (в широком смысле слова) в русском государстве, П. И. Ковалевский отмечал, что они вытекают из «права крови», пролитой нашими предками; имущественных прав, «вытекающие из затрат наших предков» и «права исторических судеб родины…» .

Необходимо отметить, что в широких кругах русской интеллигенции довольно высоким был авторитет Ковалевского-историка. Такие его историко-публицистические работы, как «Народы Кавказа», «Завоевание Кавказа Россией», «История Малороссии», «История России с национальной точки зрения», «Русский национализм и национальное воспитание в России», «Основы русского национализма», «Наука, Христос и Его учение», «Иоанн Грозный и его душевное состояние», «Психология русской нации. Воспитание молодёжи. Александр III - царь-националист» пользовались большим читательским интересом и выдержали не одно издание в дореволюционной России. При этом Павел Иванович одним из первых стал применять исторический анализ для развития практической психиатрии. Его знаменитые «Психиатрические эскизы из истории», сочетавшие строгость и достоверность анализа, непринуждённость стиля, оригинальность и образность изложения, на конкретных примерах из жизни Иоанна Грозного, Петра III, Магомета, Жанны Д’Арк, Павла I, Наполеона, Камбиза, Людвига II, Эмануэля Сведенборга и других раскрывают динамику различных психических состояний, показывают роль среды и наследственности в генезе и клиническом течении болезней. Следует подчеркнуть, что очерки, написанные П. И. Ковалевским в начале XX столетия, актуальны и сегодня. Очень часто судьба народа, государства зависит от воли и характера деятеля, стоящего во главе данного народа или государства.

Но особенно интересна в контексте данной статьи работа П. И. Ковалевского «История России с национальной точки зрения». Хотя данный труд учёного-психиатра и не претендует на серьёзную научную работу, он примечателен тем, что П. И. Ковалевский в противовес набиравшему силу индифферентизму к родному прошлому попытался с любовью к своему народу рассмотреть его историю. «Я вовсе не дерзаю, - писал он в предисловии к книге, - писать новую историю России. Моё желание - попытаться рассмотреть события нашей истории с национальной точки зрения» . Примечателен и итоговый вывод «Истории…» П. И. Ковалевского: «Главное существо русского народа - это то, что русские есть славяне, народ совершенно своеобразный и самобытный. Его существо совершенно отлично от существа западных народов. Его объединяет взаимная национальная связь, родовая и природная, спасающая друг друга и всех вместе, связанных во времена невзгод и лихолетья. Его вера - вера православная, ибо она в его духе, в его существе, в его славянской природе. Этот народ неизбежно должен иметь во главе царя, царя единой веры с народом, царя-отца, властвующего в этой великой славянской семье как добрый отец в любой семье, - царя-хозяина, блюстителя целости всего русского государства, всей русской семьи. Православие, самодержавие и единодержавие есть основные черты, основы бытия русского народа» . Следует пояснить, что под «единодержавием» учёный понимал исповедание идеи, «что русская земля ни при каких условиях не может быть ни разделена, ни уменьшена в объёме, ни расчленена на составные части, из которых она произошла» .

Идеалом русского царя был для П. И. Ковалевского император Александр III, главная заслуга которого состояла в том, что «он был отцом своему народу. Этот царь знал свой народ, понимал его дух, жил его потребами и любил его… Это был поистине русский народный царь, царь-националист». «Он был плоть от плоти славянского народа и кровью от крови славянской нации» .

Как видно из приведённых выше цитат, П. И. Ковалевский представлял некую цельную славянскую нацию, с развитием которой он связывал свои надежды на счастливое будущее всей Европы, если не всего человечества. Так, в одной из своих работ профессор-националист писал: «Ныне европейские народы нас ненавидят. Они превосходят нас своими знаниями, своими техническими и другими усовершенствованиями. Но истинное совершенство состоит в развитии величайшей нравственности, венцом которой служат: любовь, милосердие, сострадание и самопожертвование - но, - отмечал далее П. И. Ковалевский, - я верю, наступит момент, когда все европейские народы достигнут этой степени нравственного совершенства. Тогда они поймут нас. Тогда они увидят, что славяне, пронёсшие в своей жизни великий и тяжёлый крест, символ страдания и искупления, символ учения Богочеловека, проливали свою кровь не из-за материальных выгод, а во имя своей национальной нравственности. И исполнится тогда второе пророчество. Славяне победят мир. И сольются тогда в славянском море все человеческие национальные ручьи. И одержит победу славянство не огнём и мечом, а любовью, милосердием, состраданием и самопожертвованием. Тогда-то и воцарится свобода, равенство и братство под славянским символом Креста, символом Божественного Учителя Христа» .

Впрочем, хотя П. И. Ковалевский и был последовательным защитником известной триады графа С. С. Уварова «Православие, Самодержавие, Народность» , идея народности-нации, как и для большинства русских националистов (не путать с монархистами-черносотенцами, смотревших на националистов как на «еретиков», прикрывающими монархической и православной идеологией западные националистические идеи) стояла у него на главном месте. «…Вне народности ни художества, ни истины, ни жизни, ничего нет!», - считал П. И. Ковалевский . Из приведённых выше цитат с определённостью видно, что Православие и монархия понимались Павлом Ивановичем не как самоценные величины, а как формы веры и власти, наиболее подходящие русскому народу. То есть П. И. Ковалевский рассматривал их через призму национализма, считая, что они вытекают из национальных свойств русского народа, а никак не наоборот. При этом и сама ценность института самодержавной монархии представлялась Павлу Ивановичу достаточно условной: «Единая самодержавная власть в России вытекает прямо из характера национальных свойств русского народа. Из органической неспособности славян к объединению самих в себе и самоуправлению». «Самодержавие в России является органическою национальною потребностью, без которой Россия существовать не может до поры до времени », - отмечал он в одной из своих работ .

В отношении же учения Православной Церкви П. И. Ковалевский позволял себе вольные суждения и трактовки, граничащие с ересью. В частности, за изложенные им в брошюре «Библия и нравственность» (1906) взгляды на Ветхий Завет учёный чуть не оказался ссыльнопоселенцем - цензурный комитет признал книжку преступной, а её автора за «богохуление и оскорбление святыни» отдал под суд. Суд, впрочем, оправдал П. И. Ковалевского, не найдя в сочинении святотатства, а брошюра в дальнейшем выдержала аж 14 изданий. Впрочем, что касается решения суда освободить брошюру из под ареста, а автора не подвергать взысканию, то оно вовсе не говорит о «беспристрастии, уме и честности наших судей», как считал сам Павел Иванович, а скорее свидетельствует о том, что «судившие его брошюру юристы, вооружённые знанием законов… [были] совершенно не сведущие во взаимоотношениях Ветхого и Нового Заветов, случайно оказались людьми индифферентными и столь же невежественными в данных вопросах, как и сам господин профессор» . В этом сочинении П. И. Ковалевский выступал с резкой критикой Ветхого Завета, считая его священным только для евреев, и позволял себе недопустимые для христианина выпады против Бога Израилева и ветхозаветных пророков. Вывод брошюры заключался в том, что Иегова и Христос - два разных Бога, а Священная история Ветхого Завета не есть Священная история для христиан. Исходя из этого делался и политический вывод: «Народ, религия которого освящает и поощряет воровство и мошенничество, не имеет права рассчитывать на равноправия с народами, религия коих считает эти деяния преступлениями » . Полагаем, что нет никакой надобности подробно останавливаться на этом опусе Павла Ивановича, ибо едва ли не каждая приведённая из него цитата будет граничить с богохульством, хотя сам профессор, почитавший себя христианином, этого, по-видимому, не понимал. Он отделил для себя Новый Завет от Ветхого и в превозношение Христова учения принялся критиковать все деяния Бога-Отца, которого счёл слишком далеким от идеала Бога Христианского, и ветхозаветного еврейского народа, включая сюда Моисея, царя Давида и других праведников. «Я всегда думал, - писал П. И. Ковалевский, - что в ней (Священной истории Ветхого Завета) нет ничего священного - её примеры не достойны подражания, - её читать можно только для того, чтобы так не делать, как там пишется, - а чтение Библии является безнравственным и развращающим» .

Следует вспомнить слова авторитетного церковного и монархического деятеля архиепископа Никона (Рождественского), вскрывавшего в своей статье «Слово правды нашим патриотам-антисемитам» это столь распространённое в патриотической среде заблуждение: «Давно совесть требовала сказать слово правды по адресу наших почтенных патриотов в защиту святой Библии… Да, приходится не просто сказать, а крикнуть некоторым из них: «Не касайтесь Библии, не трогайте нашего Священного Писания, в котором мы, верующие, видим и знаем только слово Божие!… Не щадят наши патриоты ни Авраама, которого Апостол называет «другом Божиим», ни Давида, которого Церковь называет «Богоотцем», то есть праотцем Самого Господа Иисуса Христа, ни других великих патриархов и святых мужей Ветхого Завета, которых наши ревностные антисемиты не стесняются ставить в один ряд с современными «жидами» и приписывать им те же качества, какие наблюдаются в современных, Богом отверженных иудеях. Сказать правду: страшно становится за этих почтенных людей, пускающихся в море толкования Писаний без кормчего и позволяющих себе дерзновенно обращаться со Священным Писанием как с самою обыкновенною книгою… К сожалению,… патриоты наши пишут не случайные только статьи в газетах, не в речах только проявляют такое легкомысленное отношение к Библии, но и пишут целые книги… Происходит всё это оттого, что не хотят положить резкой, самим Богом положенной грани между ветхозаветным иудеем и современным нам жидом, потомком распинателей и заклятым врагом нашего Господа Иисуса Христа» .

Надо отметить, что отповедь брошюре П. И. Ковалевского дали именно черносотенцы. Московская монархическая газета «Колокол», выпускавшаяся видным церковным миссионером В. М. Скворцовым выпустила специальную брошюру некой Елизаветы Гептнер, содержащую критику религиозных воззрений П. И. Ковалевского. Как справедливо отмечалось в брошюре, «сочувствием многих даже благонамеренных людей пользуется модное заблуждение и чрезвычайно соблазнительная тенденция, будто бы христианину не нужно веровать священным книгам еврейского народа», и что ошибочно полагать, будто бы книги Ветхого Завета «созданы национальным еврейским гением и могут быть рассмотрены как национальные еврейские книги». Опираясь далее на толкование Ветхого Завета авторитетными отцами Церкви, автор без труда разбила все доводы П. И. Ковалевского и не без оснований обвинила учёного (кстати, в своё время с отличием окончившего духовную семинарию) в «самомнении и гордом самообольщении». Поэтому когда современные авторы, увлекаясь, пишут о том, что «для профессора П. И. Ковалевского не было иной формулы Русской идеи, кроме Православия, Самодержавия и Народности» , необходимо помнить, что взгляд на первые для члена уваровской триады был у П. И. Ковалевского своеобразным и отличался от взглядов ортодоксальных русских монархистов.

«Россия для русских» - эта формула Александра III в трудах профессора П. И. Ковалевского раскрывается и обосновывается. К огорчению клеветников, ищущих повода обвинить русское национальное движение во всех грехах, «Россия для русских» выступает как самая перспективная формула государственности не только для самих русских (мы разделяем уверенность П. И. Ковалевского, что русские - это триединство великороссов, малороссов и белорусов), но и для нерусских народов России, связанных с русскими общей судьбой. Павел Иванович прекрасно видел многообразие «русскости», которое сегодня мы подчас перестаём замечать, сводя русское исключительно к родовым признакам. В «русскости» есть единство в православной вере, есть единство в памяти о величии России, есть единство в русском языке и русской культуре, в любви к Отечеству, есть связь русских в пространстве Русского мира - не только обладателей гражданства Российской Федерации, но и соотечественников.

Для профессора П. И. Ковалевского не было иной формулы Русской идеи, кроме Православия, Самодержавия и Народности . Принимая урок интеллектуальной честности и учёной глубины от выдающегося мыслителя и крупнейшего русского учёного, мы должны усвоить эту формулу и проникнуться ею до самой глубины души. Чтобы спасти Россию от небытия, подступившего столь близко, что многих скорая гибель Отечества и растворение русского народа в волнах миграции уже не удивляет и не пугает. Мы же должны бояться исключительно этого - гибели своей Родины, угасания русского рода. В Русской идее русских мыслителей начала XX века мы имеем развёрнутую идеологическую доктрину, с которой мы спасём Россию и продолжим свой род до конца времен.

Лучшие национальные качества народа могут укрепляться через осознание единства языка, веры, традиций, верований, единства физических и душевных качеств и культуры, а также общей исторической судьбы. Читая работы П. И. Ковалевского и проецируя их на день сегодняшний, понимаешь, что главными условиями возрождения деформированной русской души является восстановление её достоинства, соборности и единения, изживание чувства неполноценности, просвещённый национализм и патриотизм. Ратуя за просвещённый здоровый национализм, П. И. Ковалевский, как уже отмечалось выше, утверждает: «Национализм - это проявление уважения, любви и преданности до самопожертвования в настоящем, почтения и преклонения перед прошлым и желания благоденствия, славы, мощи в будущем той нации, тому народу, к которому человек принадлежит». Говоря о достоинстве России и русских, Павел Иванович ставит вопрос о национальном равноправии и намечавшемся в XX веке национальном ущемлении и последующем унижении русских: «…Россия есть великое и мощное государство, и русские с честью являются её достойными сынами… Все народности, входящие в состав России, - её подданные. Они могут быть равноправными нам только постольку, поскольку они заслужат это своею преданностью и готовностью служить России, как её настоящие, истинные дети» .

Справедливо отмечается, что классик русской этнополитологии П. И. Ковалевский различает понятия «национализм» и «патриотизм»: «Ясно: национализм и патриотизм - не одно и то же. Скорее, патриотизм - понятие более общее, а национализм - понятие более частное. В каждом государстве может быть только один патриотизм и несколько национализмов. Один из краеугольных внутренних устоев, на которых зиждется сила, крепнет и жизненность государства, один из могущественных оплотов, сохраняющих его целостность и благосостояние, - это любовь народа к своему Отечеству, народный патриотизм». При этом Павел Иванович различает разные виды национализма (народный, бюрократический, христианский, который носит промышленно-трудовой, производственный характер и др.).

Большое место в работах П. И. Ковалевского занимают размышления о воспитании патриотизма, которое должно начинаться с привития любви к своей деревне, своему краю на основе изучения их традиций, их культуры. Подкрепляются патриотические чувства и убеждения знанием родной истории, её побед, выдающихся деятелей и героев. Притом, истории русской и русских героев, что охранит Россию от чужебесия и преклонения перед Западом .

Учениками П. И. Ковалевского были: Э. И. Андрузский, З. В. Гутников, М. Н. Попов (профессор в Томске), Н. И. Мухин (профессор в Варшаве, Харькове), Д. Б. Франк (профессор в Днепропетровске), И. Я. Платонов, Я. Я. Трутовский, Н. В. Краинский (профессор в Варшаве, Белграде), А. И. Ющенко (профессор в Варшаве, Виннице, Петербурге, Юрьеве, Воронеже, Ростове-на-Дону, Харькове, в последующем академик АН УССР), А. А. Говсеев и многие другие.

Ученик Павла Ивановича, профессор Н. В. Краинский справедливо пишет во вступлении к своей работе «Порча, кликуши и бесноватые» тёплые слова в адрес Павла Ивановича: «Посвящаю настоящий клинический очерк дорогому и глубокоуважаемому учителю моему, профессору Павлу Ивановичу Ковалевскому, в день 25-летнего юбилея его учёно-практической деятельности. Считаю при этом долгом заявить, что я, как и большинство из многочисленных учеников Павла Ивановича, рассеянных по всей России и служащих русской психиатрии на кафедрах университетов, в правительственных и земских больницах, - глубоко уверен, что во всём том, что мне удастся сделать на пользу науки и на пользу многочисленных душевнобольных, проходящих через мои руки, я всецело обязан тем строго научным и гуманным принципам, которые мы всегда слышали от нашего учителя. С глубоким уважением и признательностью вспоминаю я ту строгую научную дисциплину, которая была всегда отличительною чертою школы Павла Ивановича, а безусловное, лишённое всякой снисходительности требование им от своих учеников исполнения своего долга, при том не допускающее никаких компромиссов со своими убеждениями и совестью, немало облегчает его ученикам трудную задачу борьбы в практической деятельности и жизни русских психиатров.

Будучи учеником Павла Ивановича; я - через десять лет после оставления им той должности, где и протекли лучшие годы его деятельности, где развивалась и формировалась личность Павла Ивановича, как деятеля и учёного, - имел честь поступить в это психиатрическое заведение врачом, а позже занимать и должность моего учителя. Здесь я мог убедиться, как колоссально плодотворен был тот труд и энергия, которые были вложены в деле Павлом Ивановичем. Несмотря на всевозможные извращения, которым было подвергнуто всё сделанное Павлом Ивановичем, несмотря на самые неказистые искажения его деятельности некоторыми лицами, - его идеи и принципы не сгладила даже десятилетняя анархия Сабуровой дачи (курсив автора - П. П.). Та же Сабурова дача убедила меня в том, что истинная оценка деятельности рано или поздно не заставит себя ждать, и я во всеуслышанье утверждаю, что я, через 12 лет после ухода Павла Ивановича с Сабуровой дачи, слышал слова справедливости и чести по адресу его деятельности со стороны его личных врагов и недругов, а высшей похвалы добиться трудно. Я не скорблю о том, что русская жизнь, общество - всё кроме беспристрастной области науки - слишком рано лишились Павла Ивановича, как энергического деятеля в жизненной борьбе. Это общий удел крупных деятелей общественной жизни . Чистая наука и практическая психиатрия в лице многочисленных учеников Павла Ивановича покажут русскому обществу, что его принципы и учение не будут заглушены терниями, которыми так полна русская, особенно земская, психиатрическая деятельность. Я думаю, что, если взвесить те успехи, которыми обязана русская психиатрия П. И. Ковалевскому, который один из первых снял в России с умалишённых цепи , - из невозможной клинической Сабуровой дачи устроил хотя и на время образцовое учреждение, основал первый русский психиатрический журнал, создал в короткое время многочисленную школу учеников, а своими блестящими лекциями до последнего времени привлекает новобранцев в ряды русских психиатров - притом выполнил всё это совершенно один, без помощи, скорее при помехах со стороны многих, - то придётся признать положение, «что и один в поле воин».

Я рад, что в настоящее время Павел Иванович, вдали от жизненной борьбы, будет ещё долго руководить русской психиатрией, посвятив всё своё время чистой науке и, как идеальный клиницист, будет своими блестящими сочинениями дополнять нам то, что раньше его ученики слышали через посредство живого слова в клинике. Если официальное Отечество не всегда ценит по достоинству своих деятелей, то нужно только вспомнить, может ли быть высшая награда для учёного и клинициста, когда он уже не в прежней тоге ректора и государственного сановника, а в виде скромного частного лица - видит еженедельно на своих лекциях в торжественном зале университета - многочисленную толпу, честных, чуждых посторонних соображений и, тем не менее, самых строгих судей. В этом, а не в тоге государственного сановника мне представляется та высшая награда и венец, которым увенчан юбилей 25-летней учёной деятельности моего дорогого учителя» .

Следует подчеркнуть, что значительную роль в развитии медицинской деонтологии в нашей стране сыграла земская медицина. С самого начала своего развития земская психиатрия имела клиническую основу и социальную направленность. Такая направленность позволяет говорить о том, что зарождение социальной психиатрии и реабилитации психически больных началось в нашей стране ещё в конце XIX века. При этом обращает на себя внимание сочетание истинно гуманного отношения к судьбе больного, неизменное уважение достоинства его личности и стремление использовать сохранившиеся психические способности для максимально возможно высокой социальной реадаптации. Примером могут служить высказывания П. И. Ковалевского, которого по праву считают выдающимся врачом-гуманистом. В неоднократно переиздававшемся «Руководстве к правильному уходу за душевными больными» он писал: «Обращение с больными в больнице должно быть всегда человеколюбивое, мягкое, кроткое и терпеливое. Прежде всего необходимо приобрести доверие своих больных; а приобретают его только тёплым участием, терпением, ласковым обращением, исполнением разумных желаний, готовностью оказать добро и строгую справедливость по отношению ко всем больным. Ложь, обман и хитрость не имеют места в обращении с этими больными. Они слишком чутки даже к искусственности и очень не любят человека, который прикидывается только добрым» .

Наставления Павла Ивановича, сделанные им задолго до появления самого понятия «медицинская деонтология», могут служить прекрасными иллюстрациями должного в психиатрии врачебного отношения к больным. В том же «Руководстве» он писал: «Как хороший хирург зондирует рану только в крайнем случае, так и хороший психиатр должен касаться душевной раны больного только в виду исследования» . П. И. Ковалевский подчёркивал, что «главная задача при этом состоит в том, чтобы дать данному лицу средства к дальнейшему существованию, возвратить ему самостоятельность, внушить к нему доверие общества, в среду которого он поступает членом». В цитируемом «Руководстве» предусматривается практически всё, что необходимо сделать врачам, реализуя заботу о том, чтобы больной легче и полноценнее вернулся к жизни вне больницы: от того, как его накормить и одеть, и до того, как упростить разрешение административно-правовых вопросов, возникающих после выписки из больницы, и обеспечить необходимую социально-медицинскую помощь больному .

Примечательно, что оргкомитет по подготовке к празднованию 200-летнего юбилея Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи) с полного одобрения научной и практической психиатрической общественности региона принял решение изготовить барельеф с изображением портрета профессора П. И. Ковалевского на одной из сторон памятной юбилейной медали, посвящённой упомянутому знаменательному событию в истории украинской медицины, что и было сделано .

Накануне революции П. И. Ковалевский читал курс судебной психопатологии на юридическом факультете Петроградского университета. О том, как воспринял Февральскую, а затем Октябрьскую революцию идеолог русского национализма, мы не знаем. Известно лишь, что после революции пожилой профессор П. И. Ковалевский как высококвалифицированный медик был мобилизован в Красную армию главным врачом военного отряда (уже в эмиграции, в частном письме к бывшему однопартийцу - митрополиту Евлогию (Георгиевскому) П. И. Ковалевский писал, что красные его к этому сотрудничеству принудили). После окончания Гражданской войны вплоть до 1924 года учёный работал, как уже упоминалось выше, старшим врачом психиатрического и нервного отделения Николаевского госпиталя в Петрограде и даже консультировал тяжело больного В. И. Ленина, первым определив у него прогрессивный паралич.

Этот момент стал переломным в его судьбе. В 1924 году Павел Иванович чуть не погиб в результате преследований от советских властей, но в декабре 1924 года, каким-то образом получив разрешение на выезд за границу, П. И. Ковалевский покинул СССР. Остаток своей жизни он прожил в небольшом бельгийском курортном городе Спа, что в провинции Льеж в Валлонии, продолжая заниматься научной и публицистической деятельностью. В 1925 году профессор обратился письменно к митрополиту Евлогию с предложением прочитать курс психологии в Свято-Сергиевском православном богословском институте в Париже, однако вернуться к преподавательской деятельности Павлу Ивановичу, по-видимому, так и не пришлось . Эмигрантский период жизни П. И. Ковалевского весьма малоизвестен, и данное письмо позволяет расширить знания исследователей о пребывании автора в Бельгии. Скончался этот незаурядный учёный, выдающийся психиатр, публицист, общественный деятель, убеждённый русский националист и, без всякого сомнения, патриот, желавший своему Отечеству и народу лишь блага, 17 октября 1931 года в г. Льеж (Бельгия).

Таким образом, П. И. Ковалевский внёс значительный вклад в развитие отечественной научной и практической психиатрии, в т. ч. и харьковской психиатрической школы, и других дисциплин. Вне сомнения, биография и научное наследие Павла Ивановича нуждаются в дальнейшем тщательном исследовании, особенно его украинский период жизни и научного творчества.

Литература

1. Иванов А. Профессор-националист (к 75-летию со дня кончины П. И. Ковалевского) [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.rusk.ru/st.php?idar=104584 .
2. Платонов К. К. Мои встречи на великой дороге жизни (воспоминания старого психолога) / Под ред. А. Д. Глоточкина, А. Л. Журавлёва, В. А. Кольцевой, В. Н. Лоскутова. - М.: Институт психологии РАН, 2005. - 312 с. - (Серия «Выдающиеся учёные Института психологии РАН»).
3. Ковалевский Павел Иванович [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://lib.e-science.ru/book/78/page/100.html .
4. Афанасьев Н. И. Современники. Альбом биографий. - СПб, 1909. - Т. 1.- С. 133.
5. Петрюк П. Т. Павел Иванович Ковалевский - известный отечественный психиатр // История Сабуровой дачи. Успехи психиатрии, неврологии, нейрохирургии и наркологии: Сборник научных работ Украинского НИИ клинической и экспериментальной неврологии и психиатрии и Харьковской городской клинической психиатрической больницы № 15 (Сабуровой дачи) / Под общ. ред. И. И. Кутько, П. Т. Петрюка. - Харьков, 1996. - Т. 3. - С. 57–61.
6. Татарский энциклопедический словарь / Гл. ред. М. Х. Хасанов. - Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 1999. - С. 280.
7. Каннабих Ю. История психиатрии. - М.: ЦТР МГП ВОС, 1994. - С. 383–410.
8. Коцюбинский Д. А. Русский национализм в начале XX столетия. Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. - М., 2001.
9. Ковалевский П. И. Значение национализма в современном движении балканских славян. - Ростов-на-Дону, 1913. - С. 2–6.
10. Савельев А. Н. Нация: русская формула профессора Ковалевского [Электронный ресурс] // Золотой Лев. - 2005. - № 69–70. - Режим доступа: http://www.zlev.ru/69_50.htm .
11. Ковалевский П. И. Русский национализм и национальное воспитание России. - СПб, 1912. - С. 7–8.
12. Ковалевский П. И. История России с национальной точки зрения. - СПб, 1912.
13. Гептнер Е. Библия и нравственность. В защиту Слова Божия (ответ проф. П. И. Ковалевскому по поводу его брошюры «Библия и нравственность»). - СПб, 1913. - С. 6.
14. Ковалевский П. И. Александр III. Царь-националист. - СПб, 1912.
15. Никон (Рождественский), архиепископ. Православие и грядущие судьбы России / Сост. Я. Шипов. - М., 1994. - С. 397, 400.
16. Белашкина Л. Ф. Книга о русской душе [Электронный ресурс] // Славянские народы на Северном Кавказе: современные демографические процессы. Приложение к «Южнороссийскому обозрению». - 2006. - № 5. - Режим доступа: http://www.kavkazonline.ru/csrip/elibrary/appendix/app_05/app_05_p_01.htm. - Рец. на кн.: Ковалевский П. И. Психология русской нации. Воспитание молодёжи. Александр III - царь-националист / Сост. Е. С. Троицкий. - М.: АКИРН: Граница, 2005. - 237 с.
17. Савельев А. Предисловие к переизданию книги П. И. Ковалевского «Национализм и национальное воспитание в России» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.savelev.ru .
18. Краинский Н. В. Порча, кликуши и бесноватые [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://pathographia.narod.ru/new/KLIKUSHY.htm .
19. Морозов Г. В. Деонтология в психиатрии // Деонтология в медицине: В 2 т. - Т. 2: Частная деонтология / Е. М. Вихляева, В. П. Гамов, С. З. Горшков и др.; Под ред. Б. В. Петровского. - М.: Медицина, 1988. - С. 145–162.
20. Письмо П. И. Ковалевского митрополиту Евлогию (Георгиевскому) от 5/19 апреля 1925 г. - ГАРФ. Ф. Р–5919 // Фонд митрополита Евлогия (Георгиевского). Оп. 1. Д. 66.

Примечание

1. Автор, будучи по специальности врачом-психиатром, не ставил своей целью в данной работе дать оценку политическим взглядам юбиляра, а лишь цитирует его работы по этому вопросу и приводит критические высказывания на некоторые из них других исследователей.

Па́вел Ива́нович Ковале́вский ( - 17 октября , Льеж) - известный психиатр , публицист и общественный деятель. Ректор Варшавского университета (1894-1897).

Биография

Эта книга, сочетавшая научность и популяризаторский стиль, на конкретных примерах из жизни Иоанна Грозного , Петра III , пророка Мухамеда , Жанны Д’Арк , Павла I , персидского царя Камбиза , Людвига II Баварского , Эмануэля Сведенборга и других раскрывает динамику различных психических явлений, показывает роль среды и наследственности в формировании личности.

П. И. Ковалевский являлся старшиной Русского национального клуба , членом Совета Всероссийского национального союза и членом Русского собрания .

Сочинения

• Ковалевский П.И. Петр Великий и его гений. - СПб. , издание "Русского медицинск. вестника" : типография М. Акинфиева и И. Леонтьева, 1900.
• Ковалевский П.И. Завоевание Кавказа Россией. Исторические очерки. - СПб. , 1911.
• Ковалевский П.И. История России с национальной точки зрения. - СПб. , 1912.
• Ковалевский П.И. Основы Русского национализма. - СПб. , 1912.
• Ковалевский П.И. . - СПб. , 1912.
• Ковалевский П.И. История Малороссии. - СПб. , 1914.
• Ковалевский П.И. Психология Русской нации. - СПб. , 1915.
• Ковалевский П.И. Психиатрические эскизы из истории. В двух томах. - М .: Терра, 1995. - ISBN 5-300-00095-7 , 5-300-00094-9.
• Ковалевский П.И. Иоанн Грозный и его душевное состояние. Психиатрические эскизы из истории. - М .: Либроком, 2012.
• Ковалевский П.И. . Судебная психиатрия. СПБ, 1902 г.

Напишите отзыв о статье "Ковалевский, Павел Иванович"

Примечания

Литература

• Петрюк П. Т. // Психічне здоров’я. - 2009. - № 3. - С. 77-87.
• Иванов А. .
• Афанасьев Н. И. Современники. Альбом биографий. - СПб, 1909. - Т. 1.- С. 133.
• Коцюбинский Д. А. Русский национализм в начале XX столетия. Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. - М., 2001.
• Садівничий В. Павло Ковалевський - редактор і видавець медичної періодики / Володимир Садівничий // Журналістика. - Вип. 11 (36). - 2012. - С. 114-123.
• Савельев А. Н. // Золотой Лев. - 2005. - № 69-70.

Ссылки

• Сидорчук И.В., Ростовцев Е.А.

Отрывок, характеризующий Ковалевский, Павел Иванович

Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.

Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.