Творчество А. Ахматовой признано одним из самых ярких достижений русской литературы XX века. Охватывая более полувека, оно вобрало в себя множество тем, отразило и лирически осмыслило тот путь, который прошла страна за это время. Вместе с тем стихи Ахматовой являются органичной частью литературного процесса, развивают те идеи и образы, которые мы встречаем в стихах ее великих предшественников. Уходя своими корнями в век XIX и являясь продолжателем традиций А. Пушкина, М. Лермонтова, Ф. Тютчева, А. Фета, Ахматова создала свой собственный, ни на что не похожий лирический мир.
Уже с первых сборников поэзию Ахматовой отличают такие особенности, как ясность значений всех слов, используемых в произведениях, простота видения, наполненность произведений обыкновенными вещами. Для нее характерны разговорность поэтической речи, лаконизм стиля, воспринятые от Пушкина, к которому Ахматова обращалась с самых первых шагов своего творчества.
Пушкинская тема вообще занимает в ее творчестве особое место. С одной стороны, Пушкин для нее великий поэт, наставник, из которого она черпает свое вдохновение, учится гуманистическому, открытому отношению к миру, «моцартианскому» ощущению бытия. С другой - это еще и человек, со своими слабостями, непростой судьбой и трагической смертью. Многие стихи Ахматовой обращены к Пушкину, его жизнь и творчество так или иначе являются для них темой. Если же говорить о пушкинском духе, его радостном, «возрожденческом» мировоззрении, вере в гуманистические идеалы и благословенность мира, то все творчество Ахматовой пронизано этим духом, даже те произведения, которые тематически к Пушкину не относятся.
Одним из стихотворений, которые связаны с пушкинской темой в творчестве Ахматовой, является стихотворение «Смуглый отрок бродил по аллеям...». Стихотворение входит в цикл «В царском селе», который посвящен великому поэту. Название цикла не случайно. Дело в том, что Ахматова провела свои юные годы в Царском Селе, где все было связано с именем Пушкина. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Ахматова испытала на себе сильное влияние всего, что так или иначе было связано с именем великого поэта.
По тематике стихотворение относится к лицейским годам Пушкина, к тому времени, когда он еще только начинал свой путь в литературе. Перед нами возникает образ «смуглого отрока», который «бродил по аллеям» и «у озерных грустил берегов». Это обычный человек, с такими же, как и у других, чувствами, характерными для отрочества - поры мечтаний и надежд. Треуголка оказывается забыта на пне среди сосен, здесь же лежит «растрепанный том Парни». И, тем не менее, оказывается, что «столетие мы лелеем еле слышный шелест шагов». Это противопоставление во многом соотносится со знаменитым ахматовским «О, если б знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда...». Поэт, в понимании Ахматовой (и Пушкина) - не тот, кто ставит себя выше других людей, это не исключительная, демоническая личность (как у романтиков, к которым сам Пушкин относился скептически и постоянно высмеивал их поэтические образы и приемы). Это человек. Но это человек, которому суждено больше, чем другим, почувствовать и осознать. И он делится с людьми своим знанием от избытка душевных сил, любви к миру, а вовсе не из стремления возвыситься над всякой «тварью дрожащей». Юноша, который забывает на пне свою треуголку и не слишком аккуратен при чтении книг, чересчур человечен и не имеет ничего общего с поэтами-романти- ками байронического толка или с поборниками чистого искусства (которых Пушкин и Ахматова не слишком любили). Поэтический дар делает обычного человека совершенно иным, способным преодолевать пространство и время (тема пушкинского пророка). Кроме того, в стихотворении чувствуется мотив преемственности - лирический герой Ахматовой как бы принимает пушкинскую эстафету, он ощущает неразрывную связь с великим поэтом, причем поэтом-отроком, у которого вся его слава, все величие еще впереди. Именно в этом пункте происходит отождествление лирического героя Ахматовой и образа Пушкина.
Итак, в стихотворении ощущается не только тематическая связь с великим русским поэтом. Ахматова воспринимает пушкинский гуманизм, его способ видеть мир и чувствовать людей. Это и ее понимание предназначения поэта и поэзии, воспринятое от Пушкина и ставшее органичной частью ее поэтического мира.
Творчество А. Ахматовой, продолжая лучшие традиции русской поэтической школы, явилось новым этапом в развитии стихотворного творчества, оказавшим большое влияние на тех, кто шел следом за ней.

"Смуглый отрок бродил по аллеям..." Ахматовой

Стихотворение 1911 г. “Смуглый отрок бродил по аллеям...” из цикла “В Царском Селе” (книга “Вечер”) передает благоговейное отношение к Пушкину, который воображается еще лицеистом. “Еле слышный шелест шагов” (аллитерация звукоподражательна, шаги шуршат в листьях, опадающих, как и иголки спустя столетие: “Иглы сосен густо и колко / Устилают низкие пни...”) словно раздается и теперь, он все-таки “слышный”: неназванный, но сразу узнаваемый “отрок” только что ушел, посидев, может быть, на пне без головного убора, как дома, отложив даже “растрепанный том” своего любимого французского поэта Эвариста Парни, видимо, задумавшись. Таким юный Пушкин запечатлен в памятнике работы скульптора P.P. Баха (1900) в Царском Селе (правда, сидящим не на пеньке, а на скамейке). Все рифмующиеся слова подобраны особенно тщательно, чтобы рифмы были богаче, опирались не только на заударную часть слова: аллеям — лелеем, берегов — шагов, колко — треуголка, пни — Парни] вместе с тем женские рифмы по понятиям XIX в. приблизительны, а не точны, нет абсолютного совпадения заударных частей слов, и размер стихотворения неклассический — дольник со строками “чистого” 3-стопного анапеста. Это наступивший XX в. своим художественным языком говорит о прошлом веке, о самом ценном в нем, получившем непреходящее значение. “Отрок”, именуемый уже архаично, и “мы” объединены одним предложением. Ровно через полвека в “Слове о Пушкине”, имея в виду и непреходящую ценность поэзии вообще по сравнению с официально утверждающимися иерархиями, наверняка подразумевая и свою судьбу, Ахматова заявила о любимом поэте:

“Он победил и время и пространство.

Говорят: пушкинская эпоха, пушкинский Петербург... В дворцовых залах, где они танцевали и сплетничали о поэте, висят его портреты и хранятся его книги, а их бедные тени изгнаны оттуда навсегда. Про их великолепные дворцы и особняки говорят: здесь бывал Пушкин — или: здесь не бывал Пушкин. Все остальное никому не интересно”.

В стихотворении 1911 г. вторая строка первоначально читалась “У озерных глухих берегов”, в пятой упоминались иглы елей, в восьмой — “разорванный том Парни”. В 1914 г. “ели” были заменены на “сосны”, так как в Царском Селе их гораздо больше, а “разорванный” — на более мягкий эпитет “растрепанный”. В 1958 г. Ахматова сделала образность старого стихотворения еще более точной, вспомнив, что в царскосельском парке “глухих берегов” не было, и заменила эпитет “глухих” на глагол “грустил”.

«Смуглый отрок бродил по аллеям…» А.Ахматова

Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озерных грустил берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.

Иглы сосен густо и колко
Устилают низкие пни…
Здесь лежала его треуголка
И растрепанный том Парни.

Анализ стихотворения Ахматовой «Смуглый отрок бродил по аллеям…»

В марте 1912 года свет увидела дебютная книга Ахматовой, получившая название «Вечер» и изданная тиражом в три сотни экземпляров. В состав сборника вошел цикл «В Царском Селе». Нынешний город Пушкин – место необыкновенно важное в жизни Анны Андреевны. Ее семья поселилась там в 1890-м – Ахматовой тогда был примерно год от роду. В автобиографии поэтесса признавалась, что ее «первые воспоминания – царскосельские». Навсегда в памяти Анны Андреевны остались жить старый вокзал, «зеленое, сырое великолепие парков», ипподром с маленькими лошадками, выгон, куда она ходила на прогулки вместе с няней.

Цикл «В Царском Селе» включает в себя стихотворение «Смуглый отрок бродил по аллеям…», написанное в 1911 году и посвященное Пушкину, хотя имя его и не называется. Александр Сергеевич – поэт, оказавший на Ахматову сильнейшее влияние. В двадцатом столетии она стала носительницей заложенной им традиции. Более того – оставалась верна ей на протяжении всего творческого пути. Наблюдаются и интересные совпадения в их биографиях. Оба жили и учились в Царском Селе, оба испытали на себе немилость властей. Если считать по новому стилю, то оба родились в июне.

В стихотворении неслучайно упоминается срок в столетие. В 1911 году, когда оно сочинялось, исполнилось ровно сто лет с момента поступления Пушкина в Царскосельский Лицей. Тогда будущему великому поэту было всего двенадцать лет – как раз отроческий возраст. В 1830 году он написал об ученической поре стихотворный отрывок «В начале жизни школу помню я…», содержащий следующие строки:
[Средь отроков] я молча целый день
Бродил угрюмый…
Ахматова с этим текстом явно была знакома. Недаром в ее произведении смуглый отрок именно бродит, правда, не угрюмый, а грустный. Впрочем, в первом варианте стихотворения «Смуглый отрок бродил по аллеям…» вместо глагола «грустил» и вовсе использовалось прилагательное «глухих». Причина замены проста – Анна Андреевна вспомнила, что в Царском Селе никаких «озерных глухих берегов» никогда не было и быть не могло.

«Смуглый отрок бродил по аллеям…» — первое посвященное Пушкину произведение Ахматовой. Пушкинская тема в ее творчестве на этом не исчерпывается. В честь Александра Сергеевича назвала она свою Музу смуглой. С отсылкой к его одноименному стихотворению сочинила «Царскосельскую статую» о фонтане «Девушка с кувшином», расположенном на территории Екатерининского парка.

Образ Пушкина в раннем творчестве Анны Ахматовой

На примере стихотворения «Смуглый отрок бродил по аллеям...»

Творчество Пушкина неисчерпаемо, возможны разные подходы к нему, в том числе и подход к прочтению и пониманию Пушкина через исследовательские материалы Ахматовой (или “штудии”, как называла их сама поэтесса). Правда, не сразу Ахматова начала заниматься серьёзным изучением творчества Пушкина. Пытаясь найти ответы на многие интересующие её вопросы, она всю жизнь обращалась к Пушкину, будто сверяла с ним свои стихи. Пушкин был для неё высшим духовным и поэтическим авторитетом. Благодаря такому “ученичеству” у Пушкина поэзия Ахматовой близка и понятна широкому кругу читателей. Очень точно сказал о поэзии Ахматовой исследователь Серебряного века Н. Банников: “Каждое слово было взвешено и выбрано с необычайной строгостью и скупостью, каждая строфа чеканно воплощала взятый предмет, вызывая у читателя множество ассоциаций. В трёх-четырёх четверостишиях часто как бы пунктиром намечалось повествование, некая фабула; за каждой подробностью читатель ощущал не только душевное состояние героини в данный момент, но и угадывал, что этому состоянию предшествовало и что им будет предрешено” 1 . А в этом она достойная ученица Пушкина.

Образ Пушкина сопровожд ал Ахматову на протяжении всей её творческой жизни. Изучая творчество Ахматовой в 11-м классе, мы обязательно говорим о стихотворении «Смуглый отрок бродил по аллеям…». Именно с этого стихотворения начинается разговор о пушкинской традиции и культуре поэтического слова, и о Музе Пушкина, которая, по её словам, теперь и её Муза (например, стихотворение 1915 года «Муза ушла по дороге…»: “И были смуглые ноги // Обрызганы крупной росой…”).

Предлагаем рассмотреть один из вариантов анализа данного стихотворения.

Это первое дошедшее до нас напечатанное стихотворение, обращённое к Пушкину. Оно заключает цикл «В Царском Селе». Ему предшествуют два стихотворения: «По аллее проводят лошадок…» и «... А там мой мраморный двойник…». Все части триптиха неразрывно связаны между собой тем, что являются эмоциональным откликом на воспоминания детства, прошедшего в Царском Селе. А так как имя Пушкина является неотъемлемой частью Царскосельского Лицея, Царскосельского парка и вообще Царского Села, возможно, именно этим объясняется, что стихотворение о “смуглом отроке” помещено последним. По воспоминаниям Срезневской, подруги Ахматовой, они очень часто говорили о Пушкине, читали его стихотворения наизусть, гуляя по дорожкам Царскосельского парка.

У озёрных глухих берегов,
И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.

Иглы елей густо и колко
Устилают низкие пни...
Здесь лежала его треуголка
И разорванный том Парни.
(24 сентября 1911 Царское Село) 2

Перед нами ранний текст, вошедший в её первую книгу «Вечер» (1912). Однако начиная со второго сборника («Чётки», 1914) Ахматова заменяет слово “елей” на “сосен”, а слово “разорванный” на “растрёпанный”. Безусловно, это произошло не случайно, поскольку почти каждое слово помимо прямого лексического значения имеет переносное — поэтическое и философское. Гораздо позже (в 1958 г.) Ахматова заменяет слово “глухих” на слово “грустил”, и на то у неё были свои основания. Об этом можно прочитать у Л. К. Чуковской, которая приводит слова Анны Андреевны в «Записках об Анне Ахматовой» 3:

“— «Смуглый отрок бродил по аллеям // У озёрных глухих берегов». Какое невежество! Глупость какая!..

— …В книжечке 58-го года стоит «У озёрных грустил берегов».

— Но сборник 61-го — последний.

— Брать надо не последний вариант, а лучший”.

Анализируя данное произведение, будем опираться на последний вариант, так как нам всегда важен выбор автора. Возможно, в этом заключается особенность поэтики Ахматовой, то есть грусть не печальная, а грусть юности, поэтическая грусть. После исправления стихотворение обрело право на новое прочтение.

Как известно, даже самые прозрачные стихи имеют загадку, “тайну”, как говорила сама Ахматова. По Малларме, любое стихотворение — это ребус. То же происходит и со «Смуглым отроком». В этом чистом и прозрачном по содержанию стихотворении присутствует другой слой, который можно выявить на уровне поэтики.

Стихотворение написано в 1911 году. Ровно сто лет назад Пушкин был привезён в Царское Село для поступления в Царскосельский Лицей.

И столетие мы лелеем…

Эта строчка подсказывает, что именно с этим событием, то есть с открытием Лицея и появлением Пушкина в Царском Селе, можно связать стихотворение. На первый взгляд речь идёт о Пушкине-отроке:

Смуглый отрок бродил по аллеям,
У озёрных грустил берегов.

В воспоминаниях лицейского друга Пушкина Ивана Ивановича Пущина мы читаем: “Александр Пушкин! — выступает живой мальчик, курчавый, быстроглазый...” 4 А вот что пишет Е. А. Маймин в книге «Пушкин. Жизнь и творчество»: “В посланиях 1815 года... Пушкин воспевает радость, вино, веселье — и это звучит в его стихотворениях не как дань литературной традиции, а как выражение личного, как лирическое признание, как выражение бурлящей и переливающейся через край юной полноты жизни” 5 .

У Ахматовой же: “... отрок бродил... грустил”. Как мы помним, слово “грустил” впервые появляется в сборнике 1958 года. Ахматова, всегда дающая точные характеристики предметам и лицам, не могла допустить неточности в описании Пушкина-отрока. У Пушкина, безусловно, были причины грустить, но это так не свойственно, так нехарактерно для Пушкина-отрока. Например, в «Евгении Онегине» (гл. 8) Пушкин вспоминает свои лицейские годы так:

Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья...

“Бродил... грустил” — таким Пушкин предстаёт перед нами в более позднем возрасте. В стихотворении происходит смещение времени. В пределах одной-двух строк Пушкин одновременно и отрок, и зрелый муж.

Две последние строчки также подтверждают эту мысль: Пушкин изображён в этом стихотворении в разные периоды времени, то есть отроком и юношей.

Здесь лежала его треуголка
И растрёпанный том Парни.

Лицеисты носили треугольные шляпы в первые годы обучения в лицее. Об этом можно прочитать у И. И. Пущина в «Записках о Пушкине»: “По праздникам — мундир... белые панталоны, белый жилет, белый галстук, ботфорты, треугольная шляпа — в церковь и на гулянье” 6 . Таким образом, мы видим, что за строкой “Здесь лежала его треуголка” ясно вырисовывается образ Пушкина-лицеиста, то есть отрока (см. у Даля: “Отрок — дитя от 7 до 15 лет”), отрока, только начинающего делать свои первые шаги в русской поэзии.

И знай, мой жребий пал, я лиру избираю,
Пусть судит обо мне как хочет целый свет,
Сердись, кричи, бранись, — а я таки поэт.
(«К другу стихотворцу», 1814)

В следующей же строке — “И растрёпанный том Парни” — Пушкин уже юноша, репутация поэта за ним начинает закрепляться. Меняются интересы. На старшем курсе многие лицеисты (возможно, вследствие возраста) увлекаются поэзией Парни 7 . Обратимся за подтверждением этой мысли к монографии Б. В. Томашевского «Пушкин»: “В стихотворениях 1814-1815 годов мы не найдём никаких следов, свидетельствующих о близком знакомстве с поэзией Парни: ни фразеологических, ни сюжетных параллелей. К Парни Пушкин пришёл позднее, в период своих увлечений жанром элегий. Но к тому времени он уже выходил из возраста ученических подражаний” 8 .

Предположим, что поэзией Парни Пушкин увлёкся примерно в 17-18 лет. Но это уже не отрок, а юноша. Вряд ли выпускника-лицеиста можно назвать отроком.

Как видим, в стихотворении Ахматовой, ещё изначально, были раздвинуты временные рамки. Восьмистрочное стихотворение вмещает в себя почти всю жизнь Пушкина. Таким образом, стихотворение имеет кольцевую композицию, так как начинается и заканчивается одной и той же мыслью: показать Пушкина-отрока, Пушкина-юношу, Пушкина — в зените славы.

Стихотворение пропитано любовью к первому поэту России. Ахматова видит и слышит его даже сто лет спустя.

Здесь лежала его треуголка…
И столетие мы лелеем…

“Лелеять” можно только самое дорогое, и Ахматова как поэт понимала, что Пушкин для России — всё.

Интересно, что глагол “лелеем” больше не встречается ни в одном стихотворении Ахматовой. Она употребила его только по отношению к Пушкину. Его можно считать лейтмотивом всей пушкинианы Ахматовой.

И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.
Иглы сосен густо и колко
Устилают низкие пни...

Указанные выше строки раскрывают ещё одну тему — это тема осени, так как иглы сосен могут опадать только осенью (а осень, безусловно, ассоциируется с пушкинской осенью, то есть с темой творчества: Пушкин в зените славы). Осенью ему обычно хорошо и много писалось. Например, у П. Милюкова в историко-биографическом очерке «Живой Пушкин»: “Беспокойство духа выражается у него в стремлении действительно «куда-то» вырваться. Он постоянно кочует между Петербургом и Москвой... а осенью старается уединиться в деревне для спокойной творческой работы” 9 . А в письме к Плетнёву от 31 августа 1830 года читаем следующее: “Свадьба моя откладывается... Осень подходит: это любимое моё время... пора литературных трудов...”

Иглы сосен густо и колко
Устилают...

Сосна сбрасывает иголки, а поздней осенью они, сбиваемые ещё и каплями дождя, “густо” опадают. Глагол “устилают” и наречие “густо” показывают, что сосновых игл на земле очень много, такое возможно только осенью. Следующая строка наводит на эти же размышления.

Еле слыш ный ш елест ш агов.

За этими сочетаниями так и слышится шелест листьев, шум дождя.

В нашем сознании сложился определённый стереотип сочетания некоторых слов между собой. Так, слово “шелест” никак не ассоциируется со словом “шагов”.

Здесь скорее всего должно быть использовано слово “листья” (в крайнем случае — “бумага”), но нас устраивает первый вариант, так как именно это сочетание — “шелест шагов” — делает нас более чуткими к словам. Да и аллитерация “ш ” подсказывает это же.

Осень — лучшая пора для творения. Пушкин специально ехал осенью в деревню, чтобы побыть одному, сосредоточиться и писать “роман за романом, поэму за поэмой! А уж чувствую, что дурь на меня находит — я и в коляске сочиняю...” (19 сентября 1833 года).

И столетие мы лелеем
Еле слышный шелест шагов.

Благодаря поэтическому дару, живописности языка Ахматова выразила всеобщее поклонение и любовь к первому поэту России. В этих строчках объединились основные темы: памяти, преклонения перед художественным даром — и тема творчества (через тему осени).

В открытом и понятном на первый взгляд стихотворении за кажущейся простотой и прямолинейностью проявилась многослойность, многообразность; слой накладывается на слой, и в этом Ахматова достойная последовательница Пушкина и достойная представительница своего поэтического времени — формирующегося акмеизма.

Рассуждая о Пушкине, о его творчестве, о его тайнописи, необходимо говорить и об Анне Ахматовой, её поэзии и прозе и о тайнах её творчества.

Примечания

1 Банников Н. Анна Ахматова // Анна Ахматова. Стихотворения. М.: Советская Россия, 1977. С. 11.

2 Ахматова А. Собр. соч.: В 6 т. М.: Эллис Лак, 2000-2002. Т. 1. С. 77.

3 Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой: В 3 т. М.: Согласие, 1997. Т. 3. С. 166.

4 Пущин И. И. Записки о Пушкине. М.: Детская литература, 1984. С. 16.

6 Пущин И. И. Указ. соч. С. 25-26.

7 Парни Эварист де Форж (1753-1814) — французский поэт-вольнодумец, стихи которого носили ярко выраженный эротический характер.

8 Томашевский Б. В. Александр Сергеевич Пушкин. М.-Л., 1926. С. 108.

9 Милюков П. Н. Живой Пушкин. М.: Эллис Лак, 1997. С. 164.